В прошлом номере «ЕЗ», в материале «Встреча поколений», мы писали о прозвучавших на заседании литературной гостиной имени Анны Ахматовой рассказах воспитанников Литературной студии имени писателя Бориса Балтера МБОУ «Гимназия имени Ильи Сельвинского». Сегодня мы предлагаем вниманию читателей те самые произведения юных поклонников Слова.
Победа
Над деревней еще лежал утренний туман. Лиза вышла на крыльцо, спустилась во двор и подошла к кадке с водой. Она заглянула в темную воду, провела рукой по ее глади. Затем набрала в ладони холодной влаги и брызнула себе в лицо.
Была середина июля 1945 года. В Москве прошел парад Победы, 8 июля по Ленинграду торжественно прошли отобранные части войск Ленинградского военного округа. Только вот в их деревню никто из мужиков, ушедших в 1941 на фронт, еще не вернулся. Бабья деревня жила спрятанной надеждой и выстраданным ожиданием.
Девушка зашла в дом, взяла со стула полотенце и вытерла руки.
В дверь постучали.
— Заходите! — крикнула она.
Дверь скрипнула и отворилась. И на пороге появилась женщина. Коренастая, улыбчивая, с округлым лицом и небольшими, но выразительными зелеными глазами.
— Здравствуйте, теть Дунь! Что это вы улыбаетесь? Неужто ребеночек родился? — спросила девушка.
— Да нет, Лизонька, Аленка еще не родила, ты вот что послушай: я на станции была, только что оттуда, сегодня вечером, в восемь, приедет поезд. Наши солдатики возвращаются! — Дуня от радости крепко обняла Лизу.
— Неужто? — ноги у Лизы, казалось, стали ватные, и Лиза тихо опустилась на стул.
— Да, да, да, правду говорю, не вру, Бог свидетель! — Дуня открыла дверь и прытко выбежала из дома.
— Он приедет! Он вернется! Похоронки не было. Он — без вести пропавший, — как заклинание повторяла она.
Вечером Лиза надела свое самое лучшее платье, уложила волосы так, как когда-то любил ее жених, взяла собранный для него утром букет полевых цветов и горячие с пылу с жару любимые пирожки Володеньки.
Девушка отправилась к дому Дуни. На дороге показался грузовик, который, взбивая пыль с сухой земли и рыча, приближался к дому. В кузове уже сидели почти все жители этой деревеньки, все — женщины, мужчин в ней не осталось, за исключением двух-трех стариков. Машина остановилась, изрыгнув изрядную порцию выхлопных газов в нагретый июльским солнцем вечерний воздух.
Дуня и еще несколько женщин стали махать Елизавете руками и звать ее. Лиза махнула в ответ, поздоровалась с водителем, стариком лет семидесяти, и с помощью подруг залезла в кузов.
Солнце садилось в свое ложе за озерами, и облака в этот вечер последний раз зацвели розовым и желтым на прозрачном теплом небе. Впереди замаячила железная дорога, значит, скоро будет и станция. Наконец показался домик смотрителя. Неподалеку от него остановился грузовик с девушками, женщинами и детьми. Они ловко спрыгивали на землю и торопились к смотрителю, чтобы узнать точное время прибытия поезда. Смотритель, невысокий, тощий, постоянно кашляющий, вышел к ним навстречу.
— Дядь Жень, дядь Жень! — девушки подбежали к нему и начали расспрашивать, известно ли что-нибудь о поезде, приедет ли он сегодня точно или может задержаться, есть ли проблемы на путях или нет, сколько человек должно приехать.
Но смотритель лишь покашливал и отвечал, что поезд скоро приедет, а больше ему ничего не известно. Женщины остались стоять на платформе. Повисла тишина. Все молчали. Кто-то достал из сумочки вещь, когда-то принадлежавшую мужу или сыну, и целовал ее, кто-то письмо, кто-то похоронку, а кто-то обнимал букет цветов. Молчали даже маленькие девочки, вдруг повзрослевшие, у которых война навсегда похитила детство. Все эти женщины ждали здесь, на платформе, своего мужчину, свою судьбу, свою любовь.
Наконец показался поезд. Приближающийся состав был из четырех вагонов. Поезд дрожал и стучал, шел по рельсам, словно уставший зверь. Потом он вздрогнул и медленно остановился. Старые вагоны молчали. Двери не открывались. Тишина стала еще глубже. Девушки подошли ближе. Дверь первого вагона наконец отворилась. Из нее вышел мужчина, лет тридцати, в потертой гимнастерке, с плащ-палаткой за плечами. Он был один. Больше никто не вышел из этого вагона. И из других — тоже. Это был Владимир — жених Лизы. Поезд тронулся, а женщины на платформе все еще ждали. «Я — один…» — ответил Владимир на молчаливый вопрос баб. И тут раздался, как вздох, тихий плач. Заплакала шестилетняя Наташка. Потом ее мать Серафима, потом кто-то еще и еще… Где наши сыны? Где наши мужья? Дуня присела на лавку и, уткнувшись лицом в колени, завыла во весь голос. Владимир растерянно стоял в этом печальном плаче, не смея подойти к Лизе, которая тоже плакала.
Но тут маленькая, толстенькая пятилетняя Иванка подбежала к Владимиру, бросилась к нему на шею, обняла его крепко-крепко своими ручонками и успокоилась. Кого она увидела в этом единственном выжившем в их деревне мужчине? Отца? Плач стал утихать, и женщины, как и Иванка, стали подходить к Владимиру. Каждая хотела притронуться к нему, ощутить мужское тело рядом с собой. Коснуться его ордена, помятой гимнастерки, стараясь вспомнить своего мужа. Когда печаль отступила и женщины заговорили о застолье, Володя подошел к Лизе. Она все время стояла в стороне, любуясь женихом. Он подошел к ней вплотную, заглянул своими потемневшими глазами в кроткие голубые глаза Елизаветы и прошептал: «Вот видишь, вернулся же…». Владимир глубоко вздохнул, обнял Лизу всей силой своих крепких рук и стал целовать ее в шею, в губы, в руки…
Закат тихо заснул в глади озер. И молодые звезды освещали путь пыльного грузовика, в котором среди женщин этой деревни сидел один-единственный солдат, вернувшийся с войны.
Послесловие
Как написать послесловие к рассказу и не спугнуть трепетную радость и затеплившуюся надежду в сердцах читателей: «Но может быть?! Может быть… кто-то еще обязательно вернется…».
Я плачу. Снова беру ручку. Скорбь, переполнявшая мое сердце и побудившая к созданию этого рассказа, вновь выливается на бумагу. Читатель должен знать.
В основу этого рассказа легли четыре строчки из воспоминаний Дины Петровны Кареевой, 1932 года рождения, учителя английского языка, о своем военном детстве в эвакуации. «И вот наступило 9 мая 1945 года. Страна ликовала! Но это был праздник со слезами на глазах. В деревню Ласточки не вернулся с войны ни один солдат… В деревне остались женщины и сироты. Утерев слезы, великие русские женщины пели задорные частушки, печальные песни о тяжелой судьбе и опять пускались в пляс под музыкальные звуки, извлекаемые от печной заслонки и деревянных ложек».
Прилегающим селам Вознесенскому, Щеглово, Скворцово, Кузели повезло больше. Сюда вернулись солдаты. Несколько человек. Вернулись!
Кода я читала эти скупые воспоминания, мое сердце страдало и радовалось одновременно, и мне вдруг стали понятны, ясны и непреложны слова песни Победы нашей Великой Родины:
«Это праздник с сединою на висках,
Это радость со слезами на глазах.
День Победы! День Победы!
День Победы!»
К 70‑летию Победы в Великой Отечественной войне! — 2015. Воспоминания Дины Петровны Кареевой. «Мое трудное военное детство» [Электронный ресурс].
Анна НЕСТЕРОВА,
студентка КФУ им. Вернадского.
Отец
Над росными полями курился туман, лучи теплого света касались верхушек еще сонных деревьев. Ночная тьма растворялась и уплывала на белокурых облачках. Сквозь щели деревянных заборов задувал и веселился пахучий утренний ветер. Он разносил по всей округе запах сирени, шелковицы, цветов смородины и абрикоса.
Сидя на старых скрипучих качелях, я наблюдала, как начинается лето. Монотонно бормотало радио из окна кухни, чирикали шустрые воробьи на ветках вишни, убегали вдаль песчаные дороги. И тут мне припомнилась одна давняя трогательная история.
Однажды я, пятилетняя девочка, осталась одна в отцовском сарае. Это было таинственное царство инструментов. Топор, пила, гвозди, шуруповерт, напильник, болгарка — тогда я еще не знала названий этих вещей. Однако же уже вовсю помогала отцу: могла забить гвоздь в доску или разложить инструменты по местам. Я огляделась. На глаза мне попались небольшие баночки на верхних полках стеллажей. Баночки были самые разные: желтые, синие, красные, с золотой каемочкой и без, с белой ленточкой и без. Я выглянула за дверь сарая. Папы не было видно. Я влезла на высокую табуретку возле стены.
— Теперь точно их достану, — шепнула я, вытянув правую руку вверх и дотягиваясь до цели. Первая баночка, вторая, третья… Я выдохнула и, прижав баночки к себе, спрыгнула на пол. Дело было не из легких. В следующую минуту я уже сидела на дощечке в окружении заманчивых баночек и открывала крышечки. В них оказались гвозди, шурупы, саморезы. Зачем все это лежит отдельно? «Очень неудобно. Хорошо, если все будет лежать вместе», — подумала я. И с удовольствием принялась за работу. Я не заметила, но почувствовала спиной вошедшего в сарай отца. Сияющая от удовольствия, я повернулась к нему и увидела его побледневшее лицо и какую-то натянутую улыбку. Он спросил:
— И что же ты тут такое делаешь?
— Тебе помогаю. Порядок навожу! — радостно воскликнула я, указав на кучу перемешанных гвоздей, саморезов, гаек и прочего крепежа.
— Вижу, — ответил отец, потрепав меня по голове, — помощница!
До сих пор помню, как в тот момент я была горда собой. И еще помню, что похвала отца вызвала в моем сердце нежное, как это летнее утро, чувство любви.
Ангелина МАЯЧКО, 7 класс.
Моему второму отцу
Письмо
Я не помню своего родного отца, но, я уверена, где-то в этом мире он живет, и, надеюсь, живет счастливо, как и наша семья сейчас, несмотря на трудности будней. Я счастлива. Этого счастья не было бы без тебя, Игорь, мой второй отец, мой отчим. Спасибо.
Слушай! С момента нашего знакомства, Игорь, произошло столько удивительного, не так ли?
Чего стоит только то, как ты начал со мной учить уроки! Ха-ха, я удивляюсь твоему терпению, ведь его хватает на физику, алгебру и геометрию. Когда я, ничего не понимая, мучаюсь над задачами и терминами, ты, объясняя учебный материал, постоянно успокаиваешь меня, повторяя одно и то же: «Арина, что здесь не так?», или твое коронное: «Мне уже 56 лет, а я это до сих пор помню». О, если бы ты знал, сколько негативных эмоций вызывали эти фразы! Но какими бы обидными они мне ни казались в тот момент, каждый раз, когда я их вспоминаю теперь, на душе становится так тепло и приятно.
А наши семейные посиделки на кухне? Когда каждый из нас рассказывает о чем-то своем, пережитом за этот день, и кухня заливается звонким смехом.
Однажды я спросила у тебя: «Какое самое большое достижение в твоей жизни?», и ты незамедлительно ответил, что семья — лучшее в твоей жизни, несмотря на остальные приятные вещи.
Ты был водителем, директором гигантского завода, моряком, барменом, человеком интересной и сложной судьбы, но всегда ставил семью выше своих интересов.
Я искренне восхищаюсь тобой и хочу быть хоть немного похожей на тебя. Когда ты появился в нашей семье, мама стала чаще улыбаться и вечера перестали быть серыми. Недавно у тебя был день рождения, и я не успела сделать тебе подарок. Но сегодня появилась возможность подарить его тебе, мое письмо, хоть и с опозданием. Я люблю тебя, может, ты и второй по счету отец, но точно первый в моем сердце.
Арина ОВЧАРОВА, 7 класс.
Счастливый день
Посвящается моему отцу.
… Самой сокровенной тайной для меня была молодость папы. О ней он рассказывал немного и очень неохотно. Впервые я услышала, что папа в юности писал стихотворения, от мамы. Совсем недавно. И совершенно неожиданно. Это было подобно открытию Америки. Узнав, что первый сборник его стихотворений вышел, когда ему был двадцать один год, я подумала, что именно в нем смогу найти ответы на свои вопросы. Так началось мое путешествие по семейной библиотеке в поисках заветной книги.
Здесь, в нашей сокровищнице, — собрания сочинений русских поэтов и прозаиков, поэтические сборники Байрона и Гете, арабской поэзии, философские труды Сенеки, Ключевского, Трубецкого и других мыслителей.
Небольшая тоненькая книжица неприметно стояла в самом углу дальней книжной полки — Сергей Спирин «Стихи», г. Симферополь, 2001 год. Тираж 100 экземпляров. Это был первый сборник стихотворений моего отца. Я очень волновалась и боялась открыть первую страницу книги. Я стояла на пороге великой тайны. Ведь поэзия обнажает внутреннюю жизнь автора, делает его беззащитным перед миром. Первое стихотворение произвело на меня большое впечатление, следующие я читала не отрываясь…
Я хочу много солнца,
Чтобы оно плескалось
В непомерных разливах
Всех человечьих глаз,
Чтобы звезды тихо
В глубоких поймах шептали
Тайны небесные и о том,
Что приносит с собою волна.
С каждым стихотворением я будто заглядывала в самые потаенные места души моего отца, углубляясь в его прошлое. Кто бы мог подумать, что у него такая нежная и глубокая душа? Я представляла, может быть, немного наивно, как папа сидит за массивным столом и выводит своим красивым каллиграфическим почерком буквы, которые складываются в слова, предложения:
Я влюблен в эту осень.
Ветром скитаюсь по всей земле.
Поцелуями крою бездонное,
Голубое на желтом цветке,
Небо, во всю ширь распростертое,
Принимающее без затей
Золото сентября, громкое,
Охладевшее в омолодевшей листве.
Стихотворения отца — неизведанный мир, неизвестная земля — Terra Incognita. Мой отец — философ по образованию. Его поэзия насыщена глубокими смыслами, духовностью, литературными аллюзиями, внутренними диалогами с поэтами, историческими личностями, героями произведений, философами и писателями: Камю, Марком Аврелием, Дон Кихотом, Офелией, Достоевским…
Вечер протяжен, как плач ребенка,
Как желтая, неуютная грусть в кабаке за углом,
Льется и хлещет,
Как черная, черная слякоть,
Под шинами старых авто.
Прочитав папин поэтический сборник, я уже иначе посмотрела на нашу библиотеку. Я увидела собеседников моего отца, тех, с кем он спорил или соглашался, кем он восхищался и кого не принимал.
Маленькая книга отца открыла мне огромный живой мир мировой культуры. Отец являлся частью этого мира. Вот оно — истинное культурное наследие моей семьи.
Пройдет много лет, но я не забуду чувства, которые испытывала, впервые читая папины стихотворения. Я занимаюсь в литературной студии имени писателя Бориса Балтера. Мне нравится писать рассказы. Что это? Семейная традиция? Или просто совпадение? Сложно сейчас ответить на этот вопрос. Но своим детям я обязательно расскажу, какой талантливый человек их дедушка. Я покажу им этот сборник, раскрывший мне сердце отца и соединивший меня с миром Культуры. Этот маленький сборник стихотворений навсегда занял свое законное главное место в моей личной библиотеке и в моем сердце.
Белесый туман испивает спокойствие моря.
Полный штиль. Крик чайки не разобьет тишины,
скованный забвеньем желтых окон
маленького города,
замрет
между стройных, натянутых мачт,
притаится в нависших клубах, влюбленный
в свет еле видной звезды, и будет слагать
языцем, вершащим всегда неведомое,
как границы тела, души, как моря границы,
песнь надрывную и одинокую,
словно павший с дерева лист.
Софья СПИРИНА, 10 класс.
Фото из семейных архивов авторов.
Опубликовано в газете «Евпаторийская здравница» 8(19558) от 03.03.2023 г.
