Владимир КОНСТАНТИНОВ: «Когда Российская империя присоединяла Крым, это было актом защиты, а не колонизации»

Председатель Государственного Совета РК Владимир Константинов встретился с крымскими журналистами. Такие встречи всегда происходят на информационном пике, когда в судьбе страны и Крыма происходят непростые повороты. Вот и сейчас нас накрыла очередная волна пандемии, мы вступили в новую фазу ограничений. И первый вопрос касался именно этой важной для всех темы.

— Владимир Андреевич, вы много раз говорили, что бизнес не переживет еще одного локдауна. А бизнес — это рабочие места, зарплата, для многих — возможность содержать семью. Что ждет в этом плане крымчан?

— Несмотря на драматизм ситуации, определенная привычка к ограничениям уже существует. И экономика показала стрессоустойчивость. Мы переживали ее разрушение, знаем, как оно выглядит. Такого не будет! В целом российская экономика демонстрирует глобальный рост. Есть секторальные проблемы в нескольких отраслях. Но, к примеру, ничего не угрожает строительству — оно растет, как и добывающая отрасль. Держится промышленность — в Крыму она к концу года даст небольшой рост. На подъеме и курортный сегмент с показателем в 8,5 млн отдыхающих.

Пострадали отдельные предприятия общественного питания. В Ялте на набережной людей много, но в бары и кафе никто не заходит. Не думаю, что для данных заведений это будет иметь фатальные последствия. Да, понесут убытки, возможно, придется в ­какой-то мере помочь им. Но не мы выбираем «вой­ну» — надо приспосабливаться, чтобы потери были минимальными.

Надо прививаться, пока никто не придумал ничего другого. Да, прививка не дает стопроцентную гарантию от болезни, но защищает от тяжелого исхода, а это уже много.

— Давайте остановимся на теме строительства. Крым привлекателен старыми курортными городами, узкими улочками, самобытной архитектурой. Но десять миллионов туристов такой инфраструктурой «переварить» невозможно. Да и современная молодежь уже не хочет жить в прабабушкиных саманных домишках. Курортам нужны спальные районы. Но как увязать голос века нынешнего и минувшего, найти баланс, чтобы и крымской природе не навредить?

— Это непростая задача, если учитывать ментальность нашего народа. У нас история сложная, она перекладывается и на архитектуру. При советской власти, обустраивая Южный берег Крыма, тоже принимали не самые оптимальные решения, потому что люди нуждались в жилье. Архитекторам давали право выбора, но их голос не был решающим. Исходили из того, что необходимо жилье. Если ты живешь в общежитии, тебе не до архитектуры. Жилищные проблемы всегда вступали в противоречие с этими вопросами.

Сегодня по обеспеченности метрами Крым находится на одной из самых низких ступеней в России. У нас ­где-то 18–19 квадратов на человека. В среднем по стране — 26, а в Европе — 42 квадратных метра. Показатели свидетельствуют, что проблема жилья будет на нас давить постоянно. Каждое новое поколение будет ее испытывать, а это влечет за собой напряженность. Во многих регионах Крыма (Белогорск, Джанкой, Бахчисарай) не строят жилье для местных жителей уже более 30 лет.

Жилые дома ветшают, и нормально, когда они заменяются новыми. Для этого должны работать специальные программы. В Москве идет реновация. А в Крыму, за исключением Симферополя и Ялты, города сильно отстают. Проблема будет обостряться с каждым годом. Сложность в том, что нам надо выбирать: строить для крымчан или для отдыхающих. Чтобы выглядеть полноценным курортным регионом, необходимо насыщать его такими комплексами, как «Мрия» — их должно быть много. Но возникают вопросы: где брать персонал, где он будет жить? Предполагаю, что строительство бюджетного жилья будет оставаться острой проблемой. А без этого нет смысла строить и курортные комплексы.

— Летом туристы из России часто удивлялись, как много в Крыму вдоль дорог необрабатываемых, мертвых полей. Можно ли их учесть и превратить негативное явление в точку роста?

— Конечно, это не красит наш регион. Много юридических вопросов (в том числе по украинским собственникам), которые не решены. На это уходят годы. Сельхозпроизводители, наоборот, просят землю. Например, у предприятия «Крым-­Фарминг» девять тысяч коров, и оно планирует расширяться, а земли для кормовой базы нет. Ее пытаются собирать по районам.

Нам есть куда двигаться. Земли, пригодные для садоводства, имеют большое значение. Но сады у нас расположены в основном вдоль рек, а по российскому законодательству это охранная зона. И в основном земля не обрабатывается не потому, что нет желающих, а из-за отсутствия правового решения. Важно найти ответы на правовые вопросы, потому что это наш ресурс, потенциал.

По прогнозу Всемирного банка, численность населения растет и цены на продовольствие тоже. Спросите у наших фермеров: ни у кого нет проблем со сбытом. Главное — вырастить продукцию. Вот Холмовка собирает урожай, и сети ресторанов спешат у них купить ­что-то, пока они фурами не увезли все в Москву. Надо иметь в виду, что продовольствие — точка роста не только для Крыма, а и для всей России.

— Президент страны не раз задумывался над реформой органов местного самоуправления. Почему? Его тревожило пробуксовывание майских указов, нацпроектов. Он стал искать дыру, в которую утекают инициативы. Обнаружил нестыковку между властью федеральной и региональной. Тогда в проекте обновленной Конституции РФ по инициативе президента появилось понятие «единая система публичной власти» и положения о вхождении в эту систему как государственных, так и муниципальных структур. Люди за это 1 июля прошлого года проголосовали. Есть ли перемены?

— Я идейный сторонник местного самоуправления. У меня была возможность изучить мировой опыт, и я хорошо знаю наш народ. Ситуация не идеалистичная. Например, председатель сельского совета не работает. Вот и закончилось на этом местное самоуправление. Люди возмущаются, требуют от главы республики навести порядок. Откройте закон: в местном самоуправлении главы республики нет, все на месте должно решаться. Да, случай с бездействием председателя сельсовета — исключение, но пока не будут найдены ответы на все вопросы, двигаться вперед сложно. Людей будет пугать, что они могут стать заложниками одного человека. Что им делать в таком случае: бросать свое жилье, переезжать? Многие так и делают. Но при грамотной, умной организации местной власти положительный эффект колоссальный. 80% проблем, которые давят на людей, по нашей статистике, способны решаться на местах, но не решаются. Здесь несколько аспектов. Первое и самое главное — самодостаточность местного самоуправления. Второе — участие каждого человека в решении этих проблем.

Местное самоуправление — это рабочие места в селе, мини-предприятия. Они появятся, потому что будут деньги в бюджете и шанс нанять людей для оказания ­каких-то услуг, проведения благоустройства. И жизнь в маленьком селе закипит. Умножаем это на 1200 наших сел и получаем огромный объем крымской экономики. Сейчас этого нет. У нас работают вертикальные проекты. Да, они мощные. Но чаще всего ситуация складывается так: построили в селе школу и уехали. Пока строители жили у сельчан на квартирах, покупали продукты, все кипело, а завершили проект — все остановилось.

Сложность в том, что предприятия не привязаны к селам. Раньше колхозы можно было условно назвать местным самоуправлением, поскольку вопрос клуба в селе решал не Леонид Брежнев, а председатель колхоза, который распоряжался заработанными за сельхозпродукты деньгами и заказывал стройматериалы. Наверное, это было то местное самоуправление, к которому мы стремимся.

— Ранее мы обсуждали инициативу Марата Хуснуллина о слиянии муниципалитетов. Вы тогда сказали, что это болезненная процедура.

— У нас в Крыму устоявшаяся система районов и городов. Мы ее практически не изменили с советских времен. Крым компактный — всего 25 регионов. Это не такое тяжелое бремя в управлении. Мы каждого руководителя знаем, общаемся, уровень коммуникации высокий. Реформирование этой системы точно не является для нас первоочередным. И отвлекаться на это не стоит. Любая реформа вызывает негатив. А зачем нам делать себе плохо, ссорить людей, которые начнут выяснять, чья это земля?

— Мы отметили столетие крымской автономии. Каким будет ее второй век? Что вы имели в виду, когда говорили: «Крым — как дорогое ожерелье, не может украшать грудь всякой женщины»?

— Не хотелось бы сейчас на женщин разговор переводить. Действительно, Крым — огромная ценность. Украина не выдержала испытание этой ценностью, сакральностью. Когда меня выбрали председателем парламента, мне позвонил бывший премьер-­министр Крыма Анатолий Матвиенко, поздравил с назначением. Мы не были близко знакомы, и меня удивил его звонок. Сказал он следующее: «Я говорю всем в Киеве: если мы хотим создать Украину и развить ее, нам надо в первую очередь развить Крым, потому что он — ахиллесова пята Украины». Даже он, приверженец националистических идей, понял суть Крыма, пообщавшись с крымчанами (если помните, он пытался сделать украинскую школу в поселке Комсомольском, но люди поднялись и не позволили).

Да, Крым — ожерелье. И не только по природе, климату, а и по исторической предопределенности, поскольку с незапамятных времен Боспорского царства, Византии считался уникальным местом. Украине надо было это понимать и вести себя соответствующим образом, чтобы избежать проблем. Если бы Украина заботилась о крымчанах так, как заботится сейчас Россия, строила дороги и сделала бы Крым образцовой витриной своего государства, то нам по-человечески сложно было бы принимать решение о возвращении в Россию. А она не понимала этого и довела Крым до ручки. Российские чиновники удивляются, в каком состоянии находятся наши сети, коммуникации, детские сады и школы. У них ощущение, что мы не видели этих проблем. Чем же занимались? А дело в том, что, чтобы заниматься, нужны деньги в бюджете, а их не было. Но ­почему-то при этом десяток украинских олигархов входит в первую сотню самых богатых людей мира. Так вы определитесь: вы бедные или богатые? П­очему-то для одних деньги есть, а для других — нет.

Крым — центр русской сакральности. Само создание Русского государства как мирового феномена связано с Крымом. Он вплетен в историю России. Если почитать первые документы о российской государственности, уже найдете упоминания о Крыме. Он был для России центром угрозы, и его присоединение стало актом самозащиты, а не колонизации. Миллионы людей разных национальностей погибли, чтобы Крым стал частью России.

Судьба России — судьба Крыма. Следующие сто лет будем переживать очень важный этап. Вспомните, какими мы были в 2013 году. Сейчас уже другие — и внешне, и внутренне. Крым тоже другой. Мы стали привыкать к хорошим дорогам, как будто они всегда у нас были. А когда все преобразования завершим, изменимся еще, Крым будет высокоразвитым, самодостаточным регионом, и это скажется на бюджете каждой семьи. В нашем крымском сообществе заложены очень хорошие традиции — это наш плюс. У крымчан есть региональная самоидентичность. Не знаю, станем ли витриной Российской Федерации. Главное, чтобы то, что в Крыму происходит, устраивало нас, крымчан, и мы чувствовали себя комфортно.

Подготовила Людмила РАДЕВА.

Опубликовано в газете «Евпаторийская здравница» 44(19492) от 12.11.2021 г.