Вернуться…
Из Питера,
Москвы…
произведений Папы…
Другим,
обновленным,
погруженным — в себя…
Что, не узнала?
Что…
Нет.
Ну, конечно, узнала.
Конечно, узнала.
Хорошо бы — узнала.
Для нее
Зачем?
Для кого?!
Мишенька стоит у кромки прибоя.
Он вернулся из Питера — с новыми стихами.
Стихов немного…
Зато…
Ну, может, и не хорошие, но все — изнутри.
Плескались в нем, рвались — наружу…
В Мишеньке…
В Питере…
Выр-ва-лись.
И что?
Для кого?!
Например, это…
Мишенька сводит брови, декламирует…
Очень тихо.
Очень.
Для себя.
Да, может, и не хорошие, но его, изнутри-и-и…
Море затихает…
Словно прислушивается.
— Для кого?!
Мишенька — один.
Да, только Мишенька и стихи…
И прислушивающееся море, и притихнувшая, тоже прислушивающаяся… и не узнающая…
Все-таки — питерский?
Мишенька декламирует.
Самое внутреннее, самое свое.
Для кого?!
Дек-ла-мирует.
И море оживленно удар-ряет о берег у его ног, и притихнувшая Евпатория… заворочалась за его, Мишеньки, спиною…
Узнавая.
Не питерского.
Сво-е-го.
Так, может… для нее?!
Внутреннее, рвущееся наружу?!
Самое тихое?!
Самое свое?!
Да?..
Она же — узнала, она же — заворочалась…
Да?!
Да!!
Мишенька декламирует.
Мишенька — улыбается.
Да.
Все — для нее.
Все…
Николай СТОЛИЦЫН.
Фотоиллюстрация из открытых интернет-источников.
Опубликовано в газете «Евпаторийская здравница» 32(19429) от 14.08.2020 г.
