Для представителей военного поколения День Победы навсегда останется праздником с горьким оттенком боли. Ведь воспоминания о том времени неизменно бередят старые душевные раны, которые не заживают и спустя три четверти века.

Каждый из евпаторийцев, переживших войну, помнит свой Главный День. Для кого-то это 9 мая 1945-го, для кого-то — 13 апреля 1944-го, когда советские войска освободили город от нацистских оккупантов. И у каждого из этих людей — неповторимый путь, предшествовавший долгожданной Победе….

Вода для освободителей

Галина Чугреева годы войны провела в Евпатории вместе с бабушкой, мамой и сестрой. В несохранившемся до наших дней домике на улице Вокзальной (ныне Дмитрия Ульянова), неподалеку от нынешней общеобразовательной школы № 7. Тогда это была своего рода окраина.

— Во время оккупации солдаты Вермахта — ​и немцы, и румыны — ​квартировались в нашем доме, — ​вспоминает она. — ​Бабушка стирала их вещи, они давали ей картофельную кожуру, используя которую она умудрялась готовить котлеты с отрубями. А потом она приобрела шинели, которые носили немцы и румыны. И когда видела, что к дому направляется группа румын, вывешивала на двери дома немецкую шинель, а когда немцы — ​наоборот, румынскую, таким образом давая понять, что здесь уже есть кому жить. Надо сказать, что, хотя немцы и румыны вместе воевали, друг друга они ненавидели.

Помнит Галина Илларионовна эпизод, как денщик немецкого офицера кормил шоколадом их домашнего кота Ваську.

— Перепелки, бывало, ударялись о линии электропередачи, падали замертво — ​так Васька их нам приносил в зубах, — ​рассказывает она. — ​Денщик, насмехаясь над нами, бывало, посадит​ меня с сестрой на камушки, а сам кормит кота шоколадом, а мы плачем, глядя на это. А вот офицер, которому он прислуживал, наоборот, втайне от денщика всегда давал бабушке продукты, приговаривая: «Это для детей».

Помнит евпаторийка и начало войны, когда вместе с сестрой чудом избежала гибели на судне, эвакуировавшем детей из города.

— Бабушка с мамой уже вышивали на маечках и трусиках наши фамилии, готовя нас к предстоящей эвакуации, — ​продолжает Чугреева. — ​А сами плакали. Дед терпел-терпел, а потом сказал (он украинцем был): «Никуды воны не пойидуть! Будемо вмырати разом!» А вскоре бабушка пришла домой и говорит деду: «Ты спас наших детей». Оказалось, что судно, на котором нас должны были эвакуировать, оккупанты разбомбили и все находившиеся там детки погибли.

Пожалуй, высшие силы берегли сестер от гибели. Во время войны в считаных метрах от дома упала авиабомба, которая не разорвалась. Ее оккупанты потом уничтожили на месте, предварительно эвакуировав жильцов. Позже безобидным девочкам едва не стоили жизни ночные сорочки, пошитые из тельняшек участников Евпаторийского десанта. Но и тогда удалось потушить несправедливый и грозивший оказаться беспощадным гнев разъяренного немецкого солдата.

— Бабушка по отцу, жившая на улице Революции, нашла на морском берегу несколько тельняшек (дом находился у моря), — ​вспоминает Галина Илларионовна. — ​Она пошила нам ночные сорочки из этих тельняшек, чтоб мы не мерзли (ничего ж не было!). Бабушка и сестричка (она уже ушла из жизни) отчетливо помнили: пришли немцы, а мы с сестрой в этих сорочках. И один из них навел на нас автомат и как закричит: «Партизанен!»

День освобождения Евпатории юная Галя запомнила на всю жизнь.

— Повернув с улицы Революции, по нашей Вокзальной шли советские танки, — ​вспоминает евпаторийка. — ​Мы с сестрой, забравшись по лестнице на крышу сарайчика, смотрели на их шествие. Помню прекрасно, как сверху на танках сидели по пять-шесть человек, некоторые с советским флагом. И вдруг три танка остановились у нашего дома. Бабушка вынесла бойцам ведро воды и напоила их — ​покормить было нечем.

«Детство из ряда вон…»

Голод невидимым спутником сопровождал в годы войны уроженку Евпатории Валентину Гончарову. Ее, двухлетнюю, вместе с сестрой-близнецом оккупационные власти определили в детдом. Пребывание в детском доме строгого режима для крошек началось с мучительного путешествия: из Евпатории девочек вместе с сотнями других местных детей доставили в Симферополь, оттуда — ​«куда-то на Южный берег», откуда вернули-таки в Евпаторию, где поместили в детский дом. Судя по описаниям Валентины Николаевны, речь, скорее всего, идет о здании ныне санаторного детского сада «Трехгорка». Из окна второго этажа Валентине вместе с сестрой приходилось наблюдать не только за мирным движением трамваев.

— Этого не передать словами, хотя уже много лет прошло, — ​признается она. — ​Чего только не творили немцы!..

По словам Валентины Николаевны, едва ли не деликатесом в те годы для них с сестрой (и, наверное, для всех маленьких обитателей детского дома) была макуха — ​продукт, получаемый после отжима растительного масла на прессах различной конструкции из прошедших подготовку семян масличных культур.

— Детство было из ряда вон… — ​вздыхает она. — ​Еда наша была — ​цветочки акации, плоды лоха серебристого, маслины — ​вдоль морского берега росли эти деревья. Но там одни кости… Ох, как все было страшно и тяжело.

Воспитывая бесплатную силу для Третьего рейха, коллаборационисты-воспитатели не забывали о том, что детям необходим витамин D.

— Нас выводили на морской берег, но не для того, чтобы мы искупались, а чтобы приняли солнечные ванны, — ​рассказывает Валентина Николаевна. — ​Походим по бережку, потом нас построят — ​и назад. А в детдоме спали вповалку — ​кроватки были сдвинуты. А сколько вшей мы перекормили!

После того как Советская Армия освободила Евпаторию, продолжавшая зарабатывать на хлеб тяжелым трудом строителя мама все же сумела найти девочек! И 9 мая 1945-го, измученные бытом проклятого детдома, но счастливые от того, что они снова рядом с мамой, сестры встретили на Театральной площади.

— Поразительно, но людей было мало, от силы десятка два, — ​вспоминает Гончарова. — ​Почему мы там оказались, не помню. И вот эти немногочисленные евпаторийцы поздравляли друг друга с Победой. Впрочем, за годы войны сколько было расстреляно горожан! А сколько угнали, сколько уехали из города…

Пережив годы страданий, Валентина Николаевна сделала вывод: главное — ​творить добро.

— Вспоминая о том, как оккупанты поступали с местными мужчинами, угоняли в Германию женщин, я всегда хотела делать людям добро. Я стала донором, со временем почетным. Длительное время работала медсестрой в Центральной курортной поликлинике, организовывала детскую площадку — ​это был дневной лагерь.

Остается только догадываться, с каким трепетом Валентина Николаевна относилась к ребятишкам, помня о своем нечеловеческом, мучительном опыте пребывания в открытом оккупантами детдоме…

— Когда училась в университете, на экзамене мне однажды задали вопрос: что лучше, посочувствовать или испытать? — ​поделилась она воспоминанием. — ​Я ответила: чтобы посочувствовать, надо испытать. Только тогда можно будет сосредоточиться на пережитом и понять, что ощущает человек на самом деле.
 

«Главное — ​живые!»

С не меньшим трепетом встречали День Победы и евпаторийцы, которые принадлежали к поколению родителей наших героинь. Весьма ценным свидетельством поделилась с «ЕЗ» Нина Щербакова, в прошлом редактор издания. В далеком теперь уже 1985 году бабушка, Дарья Кулишова, рассказала ей свою историю встречи 9 мая 1945-го.

Вспоминая этот день, бабушка всегда плакала. Наверное, все-таки от радости. За несколько дней до 9 мая 1945 года Дарья приехала в Евпаторию из деревни Биюк-Бузав (ныне село Сусанино), где с тремя детьми пережила два с половиной года ужасов немецкой оккупации. Конечно, после освобождения Крыма весной 1944 года жители сел и городов воспряли духом. Но у колхозной активистки на сердце оставалась огромная тревога за жизнь старшей дочери Лиды, которую фашисты угнали в немецкое рабство в 1942-м. Ей тогда было пятнадцать лет.

При режиме оккупации Дарье приходили весточки от дочки из Германии — ​то из лагеря, то с шахты, то от какой-то фрау… Рядом с Лидой оказалась землячка, которую немцы забрали из Евпатории. Вместе девчонки бедовали на чужбине. В их коротких сообщениях между строк читалась боль страданий от голода и издевательств. Потом связь оборвалась. А вот когда прогнали немцев из Крыма, Дарья начала наводить справки о судьбе дочери через родственников подружки, проживавших в Евпатории.

В начале мая 1945-го из Сусанино в город Дарья добиралась на перекладных — ​сначала можарой (вид телеги), потом полуторкой, потом пешком шла вдоль лимана… Порой уже и дыхания не хватало, но какое-то хорошее предчувствие придавало сил. Наконец, добрела до заветной калитки на Слободке. Навстречу ей бросилась хозяйка дома, ровесница по годам: «Живые наши дочки! Наверное, где-то у союзников. Главное — ​живые!» Одышка и головокружение не давали сразу осмыслить эту весть. А со временем стала нарастать новая тревога: их дочери находились в самом пекле жестоких сражений.

Неделю прожила Дарья в домике на окраине Евпатории — ​подыскивала работу, чтобы перебраться с младшими детьми в город. И вот наступил долгожданный день! Победа! Это слово звучало повсюду.​ Дарья вместе со всеми и плакала, и смеялась, и вновь плакала. Главное, что война кончилась! Значит, Лидка обязательно вернется домой. Так оно и случилось.

Игорь ЛИТВИНЕНКО.

Фото автора, из архива Евпаторийского краеведческого музея.

Опубликовано в газете «Евпаторийская здравница» 18(19415) от 08.05.2020 г.