Осенью 1941-го злой язык войны продолжал беспощадно слизывать с карты мирные территории. Проснувшись сентябрьским утром, 14-летний Ваня Чеховских еще не знал, что его родной город уже занят немцами и следующие два года предстоит провести под оккупацией врага. А потом — бороться с фашистами уже на передовой, пройти Польшу и Германию, познать страх и горечь потери и, наконец, встретить долгожданный День Победы.

Сегодня ветеран Великой Отечественной Иван Ефимович Чеховских рассказывает о своей боли, о трагедии всего народа. Чтобы помнили.

— Иван Ефимович, как вы узнали, что началась война? Было ли предчувствие надвигающейся беды?

— Ощущения приближения войны не было. Мне было всего 14 лет — ​а какие в этом возрасте размышления и предположения? Я только окончил семилетнюю школу — ​в то время это считалось хорошим образованием. И сразу пришла весть о начале войны. На фронт я тогда не пошел, ведь, по сути, был еще ребенком. А через три-четыре месяца наш город Прилуки, который находится на Украине, оккупировали немцы… Однажды мы проснулись — ​а по улицам уже ходят фашисты, и мы, можно сказать, в их власти. Появились полицаи, разруха, убитые люди… Прожили мы в оккупации около двух лет.

— Постоянно находясь бок о бок с врагом, вы наверняка чувствовали себя как на пороховой бочке. В каких случаях опасность становилась наиболее острой?

— История, которая сильнее всего врезалась в память, случилась незадолго до освобождения города. Стали ходить слухи, что наши войска отвоевывают земли. Однажды немцы, которые расположились в нашем городе, издали указ о том, чтобы ребята моего возраста явились на стадион, имея при себе продукты на два-три дня. Хотели нас отправить в германский тыл. Родители — ​мои и еще нескольких ребят — ​решили спрятать детей. Выкопали яму, посадили нас туда, дали еды, заложили досками и закидали мусором и другим гнильем. А вокруг — ​немцы! Искали нас. Если бы нашли — ​наверняка расстреляли бы. Мы прятались там несколько дней, а потом фашисты отступили.

— С чего началась ваша служба?

— Призвали меня через два-три месяца после освобождения Прилук (город был освобожден 18 сентября 1943 года. — ​Ред.). Мне было 17 лет. Отправили нас на Урал, служили мы около станции Уфа. Там были лагеря, где военные проходили переподготовку. Меня определили в школу сержантов, поскольку я окончил семь классов. Новобранцам предстояла всесторонняя подготовка к фронту: в том году были сильные морозы в Сибири, доходило до минус тридцати, но, несмотря на суровые условия, мы жили в поле и лесу по нескольку дней, добывали себе пищу, искали врага… Конечно, не настоящего — ​это было больше похоже на игру, но нас тщательно готовили ко всему, с чем мы можем столкнуться на войне.

— А как попали на передовую?

— Мы прошли курс обучения молодого бойца. Нас одели с иголочки: выдали все новое! Портянки, шинели, сапоги… А потом отправили на фронт. Помню, с Урала мы ехали долго, еды не хватало. Иногда во время остановок нам удавалось найти картофель, капусту, другую еду. Съедали все мигом, как саранча! Долгой дорога была — ​всего не упомнишь… Приехали мы во Владимир-Волынский: там была долговременная оборона. Чтобы попасть на место сражения, долго шли через лес — ​днем и ночью. Останавливались всего на 10—15 минут. Когда добрались, сразу услышали звуки боя: крики, шум, стрельбу.

— Приходилось ли вам как человеку, долгое время проведшему в оккупации, сталкиваться с недоверием однополчан?

— Признаю — ​было сложно. Я чувствовал некоторое недоверие со стороны ребят, ловил на себе косые взгляды. Но не более — ​все было спокойно.

— Расскажите наиболее памятные вам истории военных лет.

— Помню, однажды во время ночного перехода нам дали отдохнуть около 15 минут. Я прилег и закрыл глаза. Казалось бы, всего на мгновение! Просыпаюсь и понимаю, что никого нет. А ведь мы были на территории Германии! Пойду не в ту сторону — ​наткнусь на фашистов. Конечно, я испугался в тот момент. Эх, мальчишкой был… Но мне повезло: слышу — ​русская речь. Совершенно случайно нашел своих!

А второй случай, о котором хотелось бы рассказать, произошел во время взятия немецкой деревни вблизи Бреслау. Бой шел долго, оборона была крепкой, и прорвать ее было нелегко. На следующий день командование решило помочь нам: доставили легендарную «Катюшу». Так и заняли мы деревню. Уже потом, идя с товарищем по улочкам поселения, зашли в один дом. Дверь открыта, фашистский автомат стоит. Решили проверить помещение и ринулись в разные комнаты. Захожу, а передо мной фашист стоит, здоровый такой! Я на него автомат направил и привел к нашим. Вот так и получилось: теперь точно знаю, что одного немца я захватил.

— На поле боя жизнь может оборваться в любую минуту… Когда вы столкнулись со смертельным риском?

— Уже под конец войны, 27 апреля, меня ранило. Наше подразделение окружили фашисты, несмотря на то, что советская армия уже была на подходе к Берлину. Мы отчаянно вели бой: крики, шум, выстрелы… Тогда я и получил ранение — ​очередь прошлась выше колен по двум ногам. Благо кость не задело. Наши стали отступать, а я, раненый, полз по канаве и смог выбраться. Все было как в тумане: увидел три наших танка. Меня на один из них закинули и отвезли в немецкую деревню, где обработали рану и сделали операцию. А на фронте посчитали погибшим и отправили похоронку матери! После окончания войны меня отвезли во львовский госпиталь, откуда я и написал письмо родным, что жив и относительно здоров.

— Говорят, что фронтовая дружба по-особенному объединяет людей. Случалось ли вам переживать эти чувства?

— Был один паренек, мы с ним долгое время бок о бок шли, старались держаться вместе. Сейчас уж и не вспомню, как звали. Подстрелили его в том бою, где и меня ранило… Я даже не успел попрощаться по-человечески: его автомат забрал и — ​дальше в бой.

— Что придавало вам сил и мужества во время сражений?

— Осознание того, что нужно уничтожить врага, который в тебя стреляет. Единственная мысль, когда идешь в атаку: он — ​тебя, или ты — ​его. Ты должен превзойти его и победить. Мне лишь раз приходилось идти в атаку. Скажу вам так: то, что в кино показывают, — ​далеко от действительности. В бою солдатом не всегда движет рвение.

— Как вы встретили День Победы в 1945 году?

— В то время, как я уже сказал, я был в Германии, лежал в госпитале после ранения. День Победы… Слышу — ​стрельба! Все, кто был в палате, подумали, что немцы ходят и добивают раненых. И вдруг сестра забегает к нам и кричит: «Победа! Мир!»

— В каком звании закончили службу? Расскажите о своих наградах.

— Я вышел на гражданку старшиной, а начинал служить младшим сержантом. Всего у меня 20 наград. Среди них медаль «За отвагу», «За боевые заслуги», орден Красной Звезды, орден Отечественной войны.

— Какое напутствие вы хотели бы дать молодому поколению, представителям которого только предстоит служить в армии?

— Сейчас армия — ​это санаторий. Парни спят в казармах, их кормят по часам, все условия им предоставлены. Нам приходилось делать жилище из снега и жить там по нескольку дней! Ни воды, ни еды, никаких условий! А сейчас?.. Я считаю, что каждый молодой человек должен отслужить в армии. Только это сделает его настоящим мужчиной — ​надежным и ответственным за свои слова и поступки.

Беседовала Юлия БУРЦЕВА.

Фото автора.

Опубликовано в газете «Евпаторийская здравница» 9(19406) от 06.03.2020 г.