Хорошо,
что в моей
олитературенной
Евпатории…
так много…
хороших людей.
Так много?!
а все они…
Все-все-все —
по-настоящему
хо-ро-шие
люди…
человеки.
Михалыч
Михалыч отрабо-отал ночную смену. Михалычу нужно — от-дох-ну…
Михалыч зевает, глядит на темные окна операционной. Сведя к переносице брови, прикидывает, что сделано за дежурство… ежится и — снова зевает.
Суровый, большой.
— О-ох…
— Мя-а…
Облезлый котище трется о его ноги и требует — внимания.
Большой и суровый Михалыч вызывает у облезлого, потрепанного жизнью кота…
Что?!
Михалыч называет кота — дураком и собирается уйти. Подальше от кота и больницы.
Ночная смена закончилась…
— О-о-ох…
Даже — халата не снял.
Настолько утомился.
В конце концов, Михалыча опасается все отделение. Такой он — суровый.
А этот…
Михалыч назидательным тоном рассказывает коту — о своих обязанностях, дежурстве, необходимости отдыха.
— Мя-а-а!!
Котище не понимает. Ни объяснений Михалыча, ни его запредельной суровости, ни…
Драное ухо, свежая царапина на розовом носу…
Такого — не проведешь.
Ни внешнею суровостью, ни объяснениями.
Кота немного смущает больничный запах, исходящий от большого… и доброго человека.
Но голос, глаза…
Этому человеку — можно довериться, можно излить свои крошечные, кошачьи печали.
Можно?!
Ну-ужно!!
— МЯ-А-АУ!!!
Михалыч грозит ему пальцем, машинально лезет в карман…
Надо же…
Забегался!!
О бутерброде забыл!!
Оглядывается на здание больницы…
Не видно, нет?
Склоняется над котом и — отдает ему колбасу.
— Трескай, бродяга!!
И еще раз оглянувшись, гладит трескающего кота.
Большой, усталый и очень добрый Михалыч — потрепанного жизнью, недоверчивого… доверчивого кота.
— Трескай, трескай… Завтра — еще принесу.
И улыбается. Впервые — улыбается.
Николай Столицын.
Фотоиллюстрация depositphotos.com.
Опубликовано в газете «Евпаторийская здравница» 30(19377) от 09.08.2019 г.
